Глава первая. Несколько историй болезни…


«Дайте мне справку!»

Женщина буквально ворвалась в кабинет врача. Сама начала разговор — сумбурный, сбивчивый, малопонятный, остановить ее не было никакой возможности.

—    Доктор, Вы должны помочь мне! Не поможете — буду жаловаться!

—    В чем же вам необходимо помочь?

—    Мне нужна справка, чтобы меня пропускали в детский сад кормить мальчика.

—    Чем же вызвана такая необходимость?

—    А тем, что он ничего не ест. Каждую ложку съедает с боем. У него совершенно нет аппетита.

Но ведь в детском саду есть воспитатели, они и проследят, и покормят.

Нужно им очень! Не ест ребенок — ну и пусть, еще другому отдадут или сами съедят. Что они возиться будут с ним? Мне местком разрешил продлить обеденный перерыв на полчаса, чтобы кормить Вовика, а эти буквоеды в детском саду не пускают. Вначале совсем было отказать хоте ли, а теперь, видите ли, справку требуют.

Но ведь я не могу дать вам какую-либо справку, не видя мальчика.

На следующий день она привела на прием сына. Мальчик как мальчик, правда, немного бледный, излишне робкий, при беседе с врачом временами испуганно поглядывает на мать: как она реагирует.

—    Почему ты дома ничего не ешь? У тебя, что, аппетита нет?

Утвердительный кивок головы.

А в детском садике ты ешь?

Ем.

У тебя в детском садике есть аппетит?

Есть.

Все съедаешь?

Все.

Ну, что вы его слушаете! Врет он! — вмешивается мать.

А что говорят воспитатели?

А разве им можно верить?

В профилактический день врач сам отправился в детский сад. Когда воспитатели узнали в чем дело, они невольно развели руками.

—    Не знаем, что и предпринять. Спасу от нее нет. Представляете: приходит вечером за ребенком и начинает допытываться у него: «Скажи, Вовик, кто твою кашку съел, кто супик? Тетеньки или мальчик?» И все это при других детях.

Выяснилось, что мальчик в садике все ест. Правда, добавки не просит, но и не оставляет ничего в тарелке.

Пришлось более детально познакомиться с методами воспитания столь ретивой мамаши.

И тут все стало ясно. Воспитание ребенка сводилось у нее, по сути дела, только к кормлению. «Ребенок растет — ему нужно полноценное питание, а все остальное приложится», — рассуждала она. Причем, совершенно не учитывала то, что пища должна быть не только калорийной, не только витаминизированной, но и вкусной.

Ешь кашу, — приказывала она, — в ней много углеводов.

Ешь тертую морковь, в ней витамины.

Пей рыбий жир, организму необходим витамин А.

Кормила насильно, с ложечки. Вначале в форме поощрения рассказывала сказки, потом это перестало помогать, начала пугать «букой», «бука» действовал тоже недолго, тогда она начала угрожать ребенку ремнем. Еда превратилась -для мальчика в пытку. Часто после обеда его рвало, но рвота не приносила облегчения, так как насилие повторялось.

В первый же день в детском садике Вова, увидев, с каким аппетитом едят его сверстники, решил сам попробовать. Проглотил ложку, потом другую. Само собой исчезло отвращение.

Врач добился, чтобы матери разрешили незаметно понаблюдать за сыном во время обеда. Что еще могло быть более убедительно?

Бывают ли исключения?

Накрапывал дождь. Асфальт уже намок, почернел, а земля все еще казалась сухой. Расходиться по домам никому не хотелось. Ребята собрались под навесом на старых бревнах с потрескавшейся корой, Не прошло и полчаса, как разгорелся спор — острейший и серьезнейший. Один из мальчиков со всей детской горячностью и убежденностью стал доказывать, что он родился—«сам, без отца».

—    Так не бывает, — попытался возразить кто-то.

—    Как не бывает? — последовал ответ. — Ты меня пощупай, пощупай! Живой я или нет? А папки у нас нету и не было никогда. Что я врать бы стал!

Мальчишка уже сжимал кулаки И был готов броситься на любого, кто усомнился бы в правоте его слов.

—    Хотите верьте, хотите нет, а это так и все!.. Спор завершился неожиданно и по-детски мудро.

—    Ведь бывают же исключения, — сказал кто-то. На том и порешили.

Прошло несколько лет.

…В кабинете врач; СИДИ! мальчик лет десяти — хмурый и злой.

—    Тебя как зовут?

—У вас там все написано…

Что тебя беспокоит?

Я не больной.

Но мама говорит…

—    Она говорит, ее и лечите.

Взгляд у мальчика отчужденный, исподлобья. С врачом он разговаривать не желает.

Слова матери выслушивает с презрительной гримасой на лице. Мальчик перестал ходить в школу, убегает из дому, ночует в подвале, в подъезде, на вокзалах, попрошайничает в вокзальных буфетах. Когда милиция приводит его домой, заявляет, что все равно убежит, что с матерью жить не желает.

Что же произошло? Произошло непоправимое. Ведь это тот самый мальчик, который шесть лет назад с такой горячностью и убежденностью доказывал, что он «родился без отца»… В глазах у женщины, матери мальчика, отчаяние и мольба: неужели ничего уже нельзя сделать? Ведь она все свои силы, всю свою жизнь отдала ребенку, брала дополнительную работу, ночами сидела над шитьем, делала все для того, чтобы мальчик не чувствовал никакой нужды. Она уехала из города, в котором родился мальчик, чтобы никто ничего не знал об его отце, она вычеркнула этого человека из своей жизни и хотела, чтобы он был вычеркнут из жизни ребенка. Могла она, конечно, объяснить мальчику, что отец умер, но не сделала этого — слишком сильна была обида на человека, обманувшего ее. Она сказала сыну, что он родился «без отца». Если б она знала тогда, какой ценой придется оплачивать свои слова…

Добавить комментарий

Имя *
Email *
Сайт